А уж мне-то, едва не произнес Курт, но удержался.
– Когда засы́пался – одиннадцать… Я ведь говорил: страшнее детей лишь животные. Ну, и взбешённые женщины, быть может.
– А в чем заключалась роль начальника тюрьмы, который «заинтересовался»?
– Да, я пытался! – снова повысил голос Мейфарт. – И упрекните меня за это!
Тот осекся, уронивши взгляд в пол, и на щеках его выступили розовые пятна.
– Да не то слово; занятно будет послушать, как это сыновья прачек делаются господами следователями.