– Глупо, Господи, как глупо… – пробормотал он, прижимаясь спиной к старым окованным доскам, ударил в дверь затылком. – Глупо! Позерство, бессмыслица, бред! Зачем?!
– Итак? – поторопил его Курт. – Я не совсем понял то, что вы сказали. Повторите еще раз. Он слышал нас – из-за двери в том коридоре?
– Ага, – усаживаясь на кровати напротив, кивнул тот. – На следователя у меня, как ты знаешь, мозгов не хватило, но зато я не в какой-то дыре оказался, как некоторые, а в Штутгарте при обер-инквизиторе.
– Молодец. Держи. С печатью обращайся бережно, – предупредил он, глядя, как парень прячет письмо. – Не сломай ненароком.
Еще пять минут назад он был убежден, что не обрадуется, вновь услышав этот звук – со свистом рвущейся на волю крови из перерезанных артерий. Но сейчас, помня свою ошибку с дозорным, помня тот торжествующий, по-звериному неистовый вопль толпы, донесшийся из-за двери, где остался Мейфарт, ничего, кроме мрачного удовлетворения, он не испытал…
– Да, не скрою, майстер Гессе, ваш приезд живейшим образом обсуждается среди моих людей со вчерашнего вечера. Как мне сказали, вы допрашивали Бруно по поводу найденных мной погибших; вот уж не мыслил, что Инквизицию могла заинтересовать смерть двух крестьян от лап зверя.