Снова вижу бабочку – павлиний глаз беззаботно порхает в паре шагов от меня, садится на ветку сосны, складывает крылья. И я неожиданно ловлю себя на том, что очень хочу прихлопнуть бабочку, смять, раздавить ее радужные крылья…
С вознесенных на много этажей вверх зданий на Карма равнодушно смотрели каменные глаза людей и животных, украшающих фасады, а снизу на него взирали тысячи глаз живых сурганцев, и в этих глазах было все – злоба и ненависть к врагу, гордость за верных сынов Великого Сургана, сумевших изобличить коварного предателя, вера в лучшее будущее и обожание, адресованное лично ему, Фирцевальду Карму.
– Ты чё орешь? – недовольно поинтересовался прокуренный женский голос. – Фу, блин горелый, наблевал! Козел!
Положив «маузер» на стол, Сотников взялся за стакан.
– Может, договоримся? – Олег изобразил на лице гримасу, которую всегда делала Верка, когда ее останавливали гаишники.
– То есть вы хотите сказать, что этот дирижабль – он без электричества? – уточнил Олег.