— Самое противное, — проворчал дядя Витя, известный своим неизменным пессимизмом, — что рано или поздно они все равно до своего доковыряются. Чертовски обидно будет.
— Вы двое знали меня долгое время, верно? Тогда вам следовало бы вбить себе в голову, что никто не удержит меня против моей воли.
— Скоро и твоя так же поползет, — предрекла Кира. — Опомниться не успеешь.
Кангрем со всей возможной кротостью уставился в глаза собеседника, который просто лопался от негодования.
Доктор сдержанно улыбнулась, подивившись столь выдающейся наблюдательности.
На фоне блистательного Рутгера Шварца скромный король Мистралии остался практически незамеченным, хотя его выход тоже объявили официально и со всем почтением. Он озарил зал своей традиционной улыбкой и, тихонько прокравшись за спиной коллеги, присел рядом с Кантором.