— Иными словами, я — образец добродетели? — с тонкой усмешкой закончил за него Ришелье.
— Ну конечно, я же говорил, — сказал д'Артаньян уверенно. — Я вырос в… в Лимузене, в старинной и знатной гугенотской семье, мы, бывало, за стол не садились, не оплевав предварительно портрет римского папы…
— Я?! — изумился г-н Перраш, подняв брови в нешуточном удивлении. — Я всего лишь напомнил ей, что срок уплаты истек, и я в соответствии со своими законными правами могу выставить на торги их домашнюю обстановку…
— Друг мой Планше, — все в той же задумчивости произнес д'Артаньян, — а часто ли тебе приходилось общаться с принцессами?
— Это все из-за Бриквиля, — произнесла Луиза, всхлипывая.
— Слуги, бездельники, уже завалились спать, — щебетала хозяйка, решительно направляясь в сторону гостиной. — А я вдруг вспомнила, что сегодня совершенно необходимо достать серебро, чтобы его завтра с утра почистили…