— Вот, сударь… Только, я вас умоляю, никому об этом не говорите… Понимаете, одна дама, написавшая это письмо, не желала бы огласки…
— Наоборот, — сказал д'Артаньян. — Свершения выглядят особенно грандиозными, когда их инициатор в расцвете лет и сил…
— Потом? — переспросил принц Конде с крайне примечательным выражением лица, для полного описания которого понадобилось бы, пожалуй, талантливое перо синьора Никколо Макиавелли. — О, потом нам остается надеяться на божественное провидение и одну из тех случайностей, что изменяют судьбы государства и венценосцев…
— Все равно, послушайте его только! Это же не д'Артаньян, это какой-то подменыш!
— А мне наплевать, — упрямо сказал д'Артаньян. — Мы, гасконцы, не любим шараханий в симпатиях и антипатиях… да и потом, вы, монсеньёр, надо полагать, не заставите своих слуг губить хорошего человека… А там, бог даст, выдастся и случай позвенеть шпагой.
— Господин комиссар, я прошу вас немедленно принять должные меры против негодяя Бриквиля! Право же, это переходит всякие границы! То, что он себе позволяет…