— Меня пугает одно, — сказал д'Артаньян насколько мог убедительно. — Мое нынешнее убогое состояние.
По дороге к крепости Шатле он бахвалился, как мог, шагая с таким видом, словно прибыл инспектировать войска, а стражники стали его почетным сопровождением, но, оказавшись под сводами старинной тюрьмы, в густой и словно бы промозглой тени, казавшейся изначальной и существовавшей еще до начала времен, поневоле ощутил закравшийся в сердце холодок неуверенности и тоски (слава богу, о настоящем страхе говорить было бы преждевременно).
— А случалось ли вам топить еще слепых щенков? Тех, из кого заведомо не могло выйти никакого толку?
— Он обвиняет вас в том, что вы похитили его письма, — с бесстрастным видом произнес де Тревиль.
— Никаких, ваша милость, — удрученно ответил малый. — Потому что и не приходилось пока что быть в услужении.