— Сколько насбирали? — спросил Остап, когда согбенная фигура предводителя появилась у источника.
— Лев Толстой, — сказал Коля дрожащим голосом, — тоже не ел мяса.
— Фу, как ты меня испугал! А еще на верблюде приехал!
Пароход дал второй гудок. От страшных звуков сдвинулись облака. Солнце побагровело и свалилось за горизонт. В верхнем городе зажглись лампы и фонари. С рынка в Почаевском овраге донеслись хрипы граммофонов, состязавшихся перед последними покупателями. Оглушенный и одинокий, Ипполит Матвеевич что-то кричал, но его не было слышно. Лязг лебедки губил все остальные звуки.
Эллочка сама красила мексиканского тушкана зеленой акварелью, и потому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна.
— Грабят, — шепотом сказал незнакомец, еще крепче держась за стул.