— Безусловно, — браво ответил д'Артаньян.
— Но ведь есть вполне честные способы, вполне достойные дворянина! — живо сказал маркиз.
По толпе прошел глухой одобрительный ропот. Из своего неудобного положения д'Артаньян тем не менее рассмотрел, что лицо Рошфора и его не сулившая ничего доброго улыбка казались высеченными из куска льда.
— А что, ваше преосвященство? — вслух предположила г-жа де Кавуа. — Думается, я бы справилась.
— Совершенно не припомню, чтобы я хоть в чем-то помогал графу Рошфору, — сказал д'Артаньян, явственно ощущая воцарившиеся в кабинете холодок и напряжение. — Скорее уж граф был настолько любезен, что разогнал сброд, напавший на меня… о, не буду говорить «по указке этих вот господ». Попросту так уж совпало… Роковая случайность, пользуясь терминологией господина Портоса. Так уж вышло, что сброд с лопатами и палками напал на меня аккурат в тот миг, когда я намеревался призвать к ответу господина Атоса, решившего уклониться от схватки…
Пришлось признать, что на свете все же существуют чудеса — вроде бы пребывавший за толстыми стенами Шатле г-н Бриквиль собственной гнусной персоной объявился тут же, рядом, отделенный от д'Артаньяна лишь досками двери толщиной в палец, и настроение у него, сдается, было самое что ни на есть недружелюбное. Оставалась еще зыбкая надежда, что д'Артаньян столкнулся с дьявольским наваждением, что над ним вздумал подшутить какой-то бес или другой мелкий обитатель преисподней, выбравшийся в Париж, чтобы поиздеваться над тамошними нерадивыми христианами. Что это бес, для коего нарушение одной из заповедей Христовых все равно, что распахнутая дверь, голосом Бриквиля глумится над незадачливым любовником. «Сколько же я не был в церкви?» — с запоздалым раскаянием подумал д'Артаньян.