«Вполне возможно, что ничего, – ответила я. – Просто мне показалось, что я кого-то увидела в спальне». Папа вопросительно поднял брови. «Но все это может быть плодом моего богатого воображения».
«Быстрее скорости света!» – кричала я. Я придвинулась ближе к переднему сиденью и чрез папино плечо взглянула на спидометр, который уже показывал 135 километров в час.
В своих рассказах папа неизменно был сильнее, умнее и быстрее всех остальных. Он часто спасал жизни детей и женщин, а иногда и мужчин, которым не посчастливилось быть такими сильными и смелыми, как он сам. Папа учил нас разным приемам: как оседлать дикую собаку и свернуть ей шею и как уложить противника одним ударом в горло. Впрочем, папа уверял, что пока он рядом, если кто-то хоть палец поднимет на его любимых детишек, он оставит на заднице того наглеца такие четкие отпечатки подошв своих ботинок, что можно будет точно определить размер его обуви.
Когда к нам присоединялся папа, посещения церкви становились еще более конфликтными. Все в семье папы были баптистами, хотя сам он вырос атеистом. По его словам, он верил в науку и здравый смысл, а не в «суеверия и вуду». Однако мама в свое время отказалась рожать детей, если папа не согласится с тем, что они должны быть воспитаны как настоящие католики, а сам папа будет в праздники посещать церковь вместе с ними.
Примерно через неделю папа перестал бредить и попросил нас зайти в спальню. Я еще никогда не видела его таким худым и бледным. Он взял протянутую мной бутылку. Его руки так сильно тряслись, что, когда он пил, вода текла у него по подбородку.