«Ты хочешь, чтобы я снова унижалась и просила денег у матери?» – спросила мама.
Мы рассказали Брайану о нашем финансовом предприятии. И хотя никто его не приглашал в Нью-Йорк, потому что он был еще в седьмом классе, Брайан сказал, что будет давать заработанные деньги нам. Он стриг людям газоны, рубил дрова или серпом срезал сорняки на горных склонах. Брайан работал каждый день после школы и каждый день в выходные, возвращаясь весь порезанный дикими растениями. Он не ожидал от нас никакой благодарности, а просто передавал заработанные средства в копилку, которую мы назвали «Волшебник Изумрудного города».
Он свернул свои чертежи и вышел из комнаты.
Лори, Брайан, я и Морин дрались чаще, чем остальные дети. Потасовки с Динитой и ее подругами были только началом длинной череды междоусобиц, которые нам пришлось пережить. С нами хотели драться потому, что у нас были рыжие волосы, потому, что наш папа был алкоголиком, потому, что мы мылись не так часто, как следовало было бы, потому, что мы жили в доме-развалюхе с пятнами желтой краски, а на участке у нас была мусорная яма и по ночам было видно, что у нас нет света, поскольку мы не можем позволить себе подключить электричество.
Вдруг из окна второго этажа вылетела одна из маминых картин, за которой последовал мольберт. Люди на улице отошли подальше, чтобы в них ничего не попало. Потом из окна появились мамины ноги, а затем и она сама. Она болтала ногами и свешивалась со второго этажа. Папа держал ее за руки, а мама пыталась ударить его в лицо.
«Конечно, – ответил ему папа, – только держи себя в рамках». Папа направил кий на меня: «Если что – кричи» и подмигнул, словно я сама в состоянии справиться с ситуацией и это часть моей работы.