Зато яростно боролся с русским языком и отстаивал права «рідної мови» австрийский украинофил барон Н. Василько. Правда, для самого барона родным языком был совсем не украинский. И когда С. В. Петлюра назначил его главой «дипломатической миссии» в Италии, петлюровские дипломаты злословили, что теперь каждый доклад нужно будет переводить на немецкий язык, так как Василько «будет трудно его по-украински прочитать» {641}.
В 1918 году отвергнутые уже и немцами (сделавшими ставку на гетмана Скоропадского), бывшие вожди Центральной Рады вновь завязали переговоры с красными. Они обещали превратить Украину в советскую республику, если большевики помогут им вернуться к власти. Единственная оговорка, сделанная обанкротившимися центральнорадовцами, состояла в том, что эта советская республика должна быть украинизирована. «Точно так, как вы создали диктатуру рабочих и крестьян в России, так нам надо создать диктатуру украинского языка на Украине»,— заявил В. К. Винниченко советским эмиссарам Х. Г. Раковскому и Д. З. Мануильскому. Когда Раковский передал эти слова Ленину, лидер большевиков заметил: «Разумеется, дело не в языке. Мы согласны признать не один, а даже два украинских языка, но, что касается их советской платформы — они нас надуют» {304}.
Самостийные правители Украины столкнулись с острым нежеланием малороссов отделять себя в национальном отношении от великороссов. Отсутствие поддержки в народе вынудило вождей украинского движения отказаться от свободных всеукраинских выборов в Центральную Раду. «Мы на это не посмели решиться» {258},— признал М. С. Грушевский. Рада так и осталась сборищем «национально сознательных» деятелей, никого, кроме самих себя, не представлявших («Банда фанатиков, без всякого влияния» {259},— так охарактеризовал ее французский консул в Киеве).
Наиболее пышным цветом расцвел плагиат в драматургии. На этом поприще «трудились» М. П. Старицкий, М. Л. Кропивницкий, И. К. Карпенко-Карый (Тобилевич), Н. К. Садовский (Тобилевич) (все, кроме Старицкого, по происхождению польские шляхтичи) и др. «Одалживали» сюжеты они у А. Н. Островского, А. Ф. Писемского и других русских писателей. Особенно «прославился» М. П. Старицкий. Литературоведы позднее установили, что сюжеты всех пьес этого «автора», кроме одной, определенно «позаимствованы» у других (не только у общерусских литераторов, но и у деятелей провинциальной малорусской литературы). Лишь по поводу пьесы «Не судилось», очень похожей по содержанию на пьесу М. Кропивницкого «Доки сонце зійде, роса очі виїсть», специалисты не пришли к точному выводу — кто у кого украл {46}.
«Таким образом,— призывал «национально сознательный» деятель,— если хотим понимать язык, то возьмемся за словари и другие источники — ничего тут страшного, никакого стыда нет» {222}. Не смущал его даже тот факт, что на новом «украинском литературном языке» никто на Украине не разговаривает. Хоть «правда и то, что литература должна существовать для публики, но бывают такие эпохи в истории, как теперь у нас, что скорее приходится не иметь публики и нести потери, но дело свое делать» {223}.