«Украинские периодические издания таяли как воск на солнце»,— вспоминал другой «крестоносец» — М. М. Еремеев (впоследствии — секретарь Центральной Рады) и рассказывал, как «один остроумный киевлянин напечатал на своей визитной карточке вместо специальности или титула — „подписчик "Рады"“ («Рада» — украиноязычная газета.— Авт.), что было значительно более редким явлением, чем университетские или докторские дипломы» {110}. Один из немногочисленных читателей украиноязычной прессы в письме в газету «Громадська думка» выражал благодарность газетчикам за то, что «хлопочутся о нас и трудятся, чтобы мы имели свой родной язык на Украине», но тут же сокрушался: «Лишь жалко, что бедные люди моего села не хотят и знать о таких газетах, как ваша и „Наша жизнь“ или другие прогрессивные газеты, они влюбились в „Свет“ и „Киевлянин“ и другие черносотенные» {111}. «Свои духовные потребности большинство украинцев удовлетворяет русской литературой,— жаловалась украиноязычная газета «Сніп».— Когда же спросишь: „Почему это вы читаете русскую? Разве ж на украинском языке нет журналов или газет соответствующей ценности?“, то услышишь такой ответ: „Я не привык читать по-украински“» {112}.