В целом благоприятный для России ход войны продолжался несколько месяцев. Русские отразили наступление немцев на Варшаву, вновь начали теснить их в Восточной Пруссии, продолжали гнать на запад австро-венгров, заняли Восточную Галицию и Буковину (где были с радостью встречены местным населением как освободители). А вот дальше начались проблемы.
Трудно сказать, как сложилась бы судьба Франции, если бы там в 1917 году произошла революция, в результате которой власть в Провансе захватили бы тамошние грушевские и петлюры. Как бы там ни было — этого не случилось. На юге Франции не провозглашалась «Провансальская народная республика», не проводилась насильственная провансализация, не объявлялся вне закона французский язык. После поражения Германии в первой мировой войне поддерживаемое из Берлина провансальское движение сошло на нет.
Довольно интересные сведения сообщала видная украинофилка, педагог Христина Алчевская. Желая узнать, как воспринимаются народом книги издательства «Посредник», она отправилась на лето в одно из украинских сел Екатеринославской губернии. Там вышеуказанные книги Алчевская читала неграмотным крестьянам. Контингент слушателей состоял из нескольких десятков крестьян, всю жизнь проживших в селе и никогда не учившихся в школе. Все они, за исключением одного (служившего когда-то в помещичьем доме и потому старавшегося говорить «по-благородному») изъяснялись на малорусском наречии. Одним словом, этих слушателей никак нельзя было отнести к числу русифицированных. Тем не менее, они прекрасно понимали читаемые им произведения Пушкина, Жуковского, Лермонтова, Гоголя, Островского, Достоевского, Писемского, Льва Толстого, Мельникова-Печерского, Гаршина, Успенского и других русских писателей.
Посетивший российскую Украину галицкий украинофил В. Барвинский в 1882 году писал: «На 15 миллионов нет и 50 человек, которые б дорожили своим родным языком» {642}. Другой «национально сознательный» деятель уже в XX веке вспоминал о дореволюционном времени, когда «наш язык был „недоделанным“, „неразвитым“, когда его все, кроме нескольких десятков фантастов, считали за наречие, которое вот-вот, завтра-послезавтра, умрет» {643}. Напомним и признание А. Н. Синявского, отмечавшего, что украинский язык до 1917 года был лишь «языком жменьки полулегальной интеллигенции».
Галичане именовали себя русскими или употребляли древнее название — русины. Так же русскими или русинами называли они великороссов (что касается название «русин», то оно раньше употреблялось по всей Руси, например, тверский купец Афанасий Никитин в «Хождении за три моря» называет себя русином). Но наименование «украинец» в Галиции упорно не принимали. Так какую же «украинскую национальную идею» нам навязывают?