Оконфузились в связи с «рідной мовой» и другие супруги-украинофилы — Борис и Мария Гринченко. Известно, что прославляемый ныне у нас как великий педагог Б. Д. Гринченко считал, что украинке лучше быть безграмотной, чем русскоязычной. В молодые годы, будучи учителем в частной школе Х. Д. Алчевской, он разогнал оттуда всех девочек, мотивируя это тем, что «не следует калечить украинскую женщину обучением на чуждом ей великорусском языке» {608}. Исходя из таких принципов, сугубо на украинском языке воспитывалась и дочка четы Гринченко — Настя. В результате, вспоминала М. Н. Гринченко, «как приехали мы в Чернигов, то увидели, что нашей восьмилетней дочке нет украинского общества, потому что только три дочки Тищинского говорили кое-каким украинским языком и это, может, потому, что мать их была не русская, а француженка. Но старшей из девочек было лет 17, а самой младшей лет 12. И вот им приходилось временами быть за подруг нашей Насте, да впоследствии обнаружилась еще одна девочка, Оля Гаврилова, года на два старшая нашей; она тоже говорила немного по-украински, но поскольку уже ходила в гимназию, то мало времени имела для общения с Настей. А земляки еще и упрекали нас за то, что воспитали дочку такой украинкой, не жалея ее… Из-за того, что не было общества, пришлось отдать ее в гимназию раньше, чем собирались, но и в гимназии не было у нее ни одной „верной подруги“, так как не было ни одной настоящей украинки, такой, чтобы ей дела украинские были так дороги, как были они ей» {609}.