Правда, иногда, под настроение, Шевченко высказывал недовольство крепостническим произволом (дотошные исследователи выявили аж два таких случая), но гораздо чаще предпочитал закрывать глаза на действительность и не портить ради крестьян отношений с приятелями-рабовладельцами. Впрочем, дело было не только в нежелании осложнять себе жизнь. Сочувствие к бедным и угнетенным не было свойственно Тарасу Григорьевичу с детства.
К счастью для учащихся, в министерстве просвещения у кого-то хватило ума, прежде чем запускать «Аритметику» в школы, отдать ее на проверку специалистам. Результат проверки оказался шокирующим. «Это первый курс арифметики, написанный на украинском языке,— отмечалось в рецензии на учебник.— Написана эта книжка известным украинским деятелем, но дилетантом в математике, и содержание ее неудачно даже для тех времен, когда она составлялась. Поэтому совсем непонятно, зачем „Учительська спілка“ выпустила эту книгу вторым изданием в 1907 году… Для низших школ такая книжка не нужна, для гимназий она совершенно непригодна. Не удовлетворяет она ни требованиям современной педагогики, ни требованиям науки». Перечислив недостатки сорокастраничного «учебника», среди которых — неудачно придуманные (лишь бы не так, как в русском языке) термины, рецензент высказывал пожелание, «чтобы эта книжка никогда больше не печаталась» {62}.
Крупнейший теоретик украинского самостийничества Вацлав Липинский (старательно именуемый современными «национально сознательными» публицистами Вячеславом) жаловался, что 99 % украинского народа составляют «денационализированные малороссы» {279} и, следовательно, «большинство украинцев — это как раз наиболее наглядное и яркое доказательство невозможности существования Украины» {280}. В другой работе он отмечал: «Нации украинской еще нет и — пока не будет на Украинской Земле отдельного и суверенного государства — ее не может быть. Ни одна нация в мире — нация, как факт реальный, а не идеологический — не родилась ранее государства: всегда сначала было государство, а потом была нация. Точно так же и украинская нация не может начать родиться с конца, так как такие „рождения“ и „возрождения“ существуют только в фантазиях беллетристов. Эти — которые сегодня зовут себя „украинской нацией“ — это только часть местного украинского общества, причем часть как раз к строительству государства наименее пригодная» {281}.
По приказу Николая I в дело вмешались министр императорского двора князь П. М. Волконский и президент Академии художеств А. Н. Оленин. Но Энгельгардт неожиданно заартачился. Он заявил, что и сам царь не имеет права принудить его расстаться с частью собственности, и категорически отказался освободить Шевченко.
«Считать „возрождением“ освобождение Руси от Руси, русского народа от русского государства, от русской церкви, русской письменности, общерусского языка,— это такая же нелепость, как если бы кто-нибудь считал „возрождением“ немцев их распадение на клочки, подобные Германии долютеровской и добисмарковской, или если бы „возрождением“ французов признано было распадение Франции на несколько государств, языков или культур!» {650},— отмечал А. Будилович.