Правда, передо мной сидело не животное, а практически человек — если не обращать внимания на слишком длинные уши, бледноватую кожу странного жёлто — голубого оттенка и чуть нестандартные черты лица. И самая беда, что этот человек являлся ещё и женщиной, молодой, красивой, и, самое ужасное — находящейся в полной моей власти. Осознание этого постепенно полностью поглотило мой разум, сбив с мыслей и заставив, наконец, замолчать. И впервые за всё время я уловил в глазах пленницы какой‑то намёк на страх — видимо, что‑то такое изменилось в выражении моего лица.