Едва расслышал её невнятный, из-за «жёлудя», шёпот.
Бегу я как-то утречком на заимку и издалека слышу: орёт кто-то впереди.
Родни у меня нет — плакать некому. А вот насчёт «гроб дубовый»… не дождётесь. Как при игре в «очко» — «…себе».
Как часто бывает, вскоре после похорон, когда память о бытовых мелочах и неурядицах стёрлась, уважение перешло в поклонение. Этому немало способствовал и усадебный иеромонах.
Пуская эти отбросы человеческого общества в усадьбу, я предполагал неприятности. Но не предполагал их разнообразия.
— Ванька! Не сдавайся! Дави гада! Он, жлоб плешивый, за нынешний поход к Киеву нам до сих пор за овёс не выдал!