Однако всё оказалось проще: казначей, относя жене завтраки и ужины, просто не доносил их до кающейся грешницы, выбрасывая по дороге под лестницу. Став посмешищем для всего города, казначей почёл надобным избавиться от наглядного напоминания о своём позоре.
Хлебало — замолчало. Точнее — сначала хекнуло, поймав гортанью мой дрын убивающий, несколько сместилось влево и, продолжая своё движение по инерции, снесло меня с обрывчика, приложив меня — моим же дрючком поперёк груди. Там оно — экнуло и забулькало.
Аким добросовестно отрабатывает свою часть и задаёт аналогичные встречные вопросы. «Здоров ли твой скот?».
Николай убедительно доказал мне, что я идиот, успокоился и преисполнился. Чувства собственного превосходства, вятшести, и ко мне даже некоторого сочувствия. Сейчас ещё по ушам потреплет и удалится благостно.
И начали строить лестницу. Для отмучивания глины. Первый известный мне прототип построен при основании Афин. Похоже, «сильно древние греки» прямо из-под Парфенона глину отмучивали.
Местные селяне постоянно пребывают в одном из трёх состояний: строгий пост — холодная пища без масла; нестрогий пост — горячая пища с растительным маслом; обжираловка. Третью фазу мы здесь и наблюдаем.