Сильный пинок в бок привел полковника в чувство – боль казалась нестерпимой. Морок схлынул, а в ноздри снова ворвался знакомый запах крови, царивший в тюремной камере крепости.
Неуступчивая позиция эллинов по отношению к этому вопросу тоже начала стремительно изменяться в последние дни – положение для них стало таковым, что куда деваться!
– Эй, камерад! Ком цурюк! Помоги товарища командира в лазарет дотащить!
С истерикой, всхлипывая и размазывая по лицу слезы, засмеялся Григулеску, рухнув навзничь на молодую зеленую траву. Одуряющим запахом его укутали первые цветы…
– Те, кто меня помнит по Минной дивизии, знают, что я ставил с вами банки у Мемеля, мы вместе ходили в торпедные атаки, глотали соленые воды Балтики! Вы мои боевые товарищи, много раз смотревшие в глаза смерти. Я адмирал Колчак…
– Думаю, Петр Васильевич поймет наши доводы! И средства пока имеются, пусть и скудные!