– Ты циник, Костя, – так переиначить поговорку!
– Да, друг мой! – глухо произнес Арчегов, и с лица будто стерли краски – перед императором сидел смертельно усталый человек с больными глазами и седой головой.
Маша отодвинула от себя блюдце с остатками последнего пирожного, которое доедала уже через силу. Жена стала сладкоежкой, потому с нетерпением дожидалась каждого воскресенья – ресторан славился своими кондитерами и выпечкой.
Да и как бы они исчезли, если сама жизнь давала наглядные примеры совсем иной агитации?
Голос латыша был полон спокойной и деловитой жестокости, угроза была настолько явственной, что рабочие попятились. Но задние ряды опять начали напирать на передних, а потому образовалась толчея. От «латышей» фабричных отделяло метров пятьдесят, вроде рядом почти, но не пройти их под стальным ливнем, даже если разом броситься.
«Я успел вовремя вернуться! Но как он точно рассчитал момент и угадал, что командующий погибнет!»