Мойзес уцепился за сиденье, его иногда кидало на сидевшего рядом Бокия – чекисты уходили последними, не успев доделать дела, ибо время не просто поджимало, его уже не имелось.
Этой встречи Хайнц жаждал, вот только представлялась ему совсем иной – роли в ней они должны были играть противоположные. Но что случилось, то случилось, и он, терзаемый досадой, что остался без такого же головного убора, в одном лишь грязном подшлемнике, да еще со свисающим с плеча оторванным серебряным погоном, вытянулся в струну, крепко прижимая руки к телу.
Из всего Черноморского флота в руках белых остались лишь жалкие остатки в виде старого крейсера «Генерал Корнилов», именовавшегося на стапеле «Очаковым» и на котором в давние времена поднял красный флаг мятежный лейтенант Петр Шмидт, нескольких угольных эсминцев и четырех подлодок. Имелась еще пара ветхих канонерских лодок с таким же древним минным заградителем, место которым на брандвахте, и то в лучшем случае, а не в открытом море…
Всего за пять месяцев Гудериан прошел путь от Одера до Рейна, ожесточенно сражаясь и орошая кровью своих солдат каждый метр – если бы кто сказал ему об этом всего полгода тому назад, майор не поверил бы такому прорицателю, сочтя его гнусным лжецом.
Впрочем, действующий отряд кораблей Балтфлота повоевал недолго и неудачно. Два эсминца под командованием бывшего мичмана Ильина, взявшего «революционную» фамилию Раскольникова (того самого героя Достоевского, что с помощью топора отправил в «расход» старуху и присвоил нажитые неправедным путем богатства), спустили флаги, оказавшись в окружении англичан.
В центре событий, как всегда, красовался один-единственный персонаж – бывший кронпринц Фридрих-Вильгельм, радостный, счастливый, еще молодой, сорока лет от роду, ставший два месяца тому назад «де-факто» третьим кайзером возрожденного рейха, под второй частью своего сокращенного имени.