– Проклятая река! Мы в третий раз приходим к ней и вновь наступаем на старые грабли!
– Так вы ответите на мои вопросы, Семен Федотович, или как?
– Такое иногда происходит, Константин Константинович, и с нашими солдатами, особенно с необстрелянными, сами знаете!
– К тому же москалям, – усмехнулся бывший командир 1-й польской дивизии Казимир Румша. – Однако я думаю, лучше говорить про сибиряков, что несколько приятнее звучит для наших с тобою соотечественников. Ненавистно для них стало имя русское!
Закрыты были большие верфи, кроме одной, простаивали многочисленные мелкие предприятия и фабрики. Пролетариат на собственной шкуре познал прелести советской власти с ее пайком из ржавой селедки, надоевшей до смерти перловой кашей, с принудительной мобилизацией и внушавшими панический ужас ревтройками.
Арчегов мысленно усмехнулся, припомнив, как доказывал Михаилу и Кривошеину реальность своего плана – те поначалу пришли в ужас, ведь задуманное генералом дело больше походило на погоню за тремя зайцами. Но, рассчитав возможности и конечный результат, согласились, хотя и не скрывали опасения от возможной неудачи, которая могла обернуться для России, и так измордованной шестилетним периодом непрерывных войн, катастрофическими последствиями.