Вместе с ними бросали в атаки кадровые части из юных новобранцев, муштра которых велась самыми реакционными офицерами и сверхсрочнослужащими сержантами. Так что сопротивление французов резко возросло, вместе с тем среди красноармейцев поползли дурные слухи…
– Это все один вопрос, Семен Федотович, и касается он вашего ордена, того самого, что вы нацепили сами. Как видите, я полностью соблюдаю наши договоренности!
Фомин говорил очень медленно, выделяя каждое слово. Теперь он шел по лезвию острейшей бритвы – малейшее слово лжи губило их с Машей бесповоротно.
– Враг моего врага мой друг! – засмеялся Арчегов и отер лицо ладонью. – Извини, просто вспомнил, как Мишаню на руках качал, вот и психанул. Такого больше не будет, обещаю. Давай лучше вернемся к нашей коннице, раз ты старика Келлера с бароном упомянул. Скажу сразу – данное наступление есть лебединая песнь кавалерии, придется после войны ее спешивать и сажать на автомобили, ибо бронетранспортеров не предвидится в ближайшее десятилетие. Но не сразу, конечно, а постепенно, по мере насыщения техникой… Что-то меня понесло, и не в ту степь. Сейчас о другом подумать надо!
– Не нужно дергаться, Семен Федотович! – Мойзес словно прочитал его мысли. – Я не буду вас убивать, а тем более куда-то увозить, прятать, чтоб пытать в тайном месте. Хлопотно это, да и не нужно. А потому давайте лучше перейдем от «потусторонних дел», связывающих нас, к насущной реальности. У меня к вам есть пара невинных вопросов – ответьте на них, и мы закончим нашу встречу в тишине и согласии! И не без взаимной выгоды, смею вас заверить…
Молодой офицер в хорошо сшитом мундире, в серебре погон подполковника говорил настолько любезным голосом, что у Хайнца с яростной надеждой забилось сердце. Он замер, вытянувшись струной и стараясь не пропустить ни одного жеста или взгляда.