На тридцать первой минуте крайний американский борт доложил о своём приземлении.
– Вы, товарищ подполковник, хоть и старшая по званию, но, как говорили у нас в детстве, «не с нашего двора». А среди личного состава своей, родной, бригады я один могу, фигурально выражаясь, казнить вплоть до посадки на «губу», миловать, а также решать, кто у меня еврей, а кто нет…
В этот момент передо мной нарисовался Симонов с сопровождающим бойцом.
– Ну, во-первых, они полностью блокировали район. Тех, кто пытался сопротивляться (а там было, как я уже сказал, полтора полицейских участка и армейские патрули, человек десять-пятнадцать с лёгким стрелковым), похоже, сразу уничтожили. К концу первых суток ангольцы кое-как перекинули туда сводную пехотную бригаду. Ну то есть как бригаду – с десятком древних танков, БМП и прочих БТРов, почти без артиллерии и боеприпасов. Интересно, что на марше бригаду словно не замечали и не трогали, а вот когда один батальон попытался двинуться за их периметр вокруг зоны высадки и войти в Баговеле, его сразу же чувствительно проредили.
– Ты не в суде и не на приёме у семейного психолога, и не надо задавать мне дурацкие вопросы. На войне каждый выбирает то, что считает нужным, но зачастую этот выбор делается раз и навсегда. И, по-моему, ты выбрал неправильно. Дальше!