Когда-то входные двери аэровокзала, видимо, были автоматизированными. А теперь они замерли (похоже, что навсегда) в полуоткрытом положении. Впрочем, как оказалось, скособоченная стеклянная панель всё-таки, хоть и со скрипом, сдвигалась. Войдя внутрь, я наконец обнаружил некоторые остаточные признаки разумной жизни – у входа за увенчанным архидревнего вида телефоном (с тех пор как мобильная связь окончательно гавкнулась, других не бывает по определению) грязноватым столом скучала тощая губастая негритянка в чистой белой блузке, тёмно-синей юбке (похоже, представительница местной гражданской авиации или того, что от неё ещё осталось) и сандалиях, а дальше, на скамейке у стены, дрых босоногий местный солдат в камуфляже. Обшарпанный АКМ был прислонён к стене у его изголовья. Ни абориген, ни аборигенка не проявили к нам ни малейшего интереса (вояка даже не соизволил проснуться), и мы молча проследовали мимо них в пустой зал ожидания.