Но я протянул дольше. Гораздо дольше. Ехал на автопилоте, тупо уставившись в спину бакайского дружинника. Изучив его грязный плащ до мельчайшего пятнышка. Скрипя зубами на подъемах и обливаясь слезами на спусках. Впиваясь ногтями в ладони при первых признаках темноты подступающего обморока и ловя мокрые снежинки растрескавшимися губами.
Что-то в этой войне непонятное — Конфидус только что расписал наше поражение в таких красках, что я почти почувствовал себя победителем.
Начал расшатывать засевший клинок. Сук не выдержал издевательств, затрещал. Освобожденное оружие вырвалось из рук, покатилось по земле, а я плюхнулся на пятую точку, заработав упавшей деревяшкой по голени. Удар был сильный, но боли даже не почувствовал — окоченевшая кожа потеряла чувствительность.
— Вытащи меня отсюда! — опять взмолился дем. — Стемнеет скоро! Мы же дозорные-охотники!
Под ногой дема хрустнул ледок в луже. Все — пора.
Теперь остается дождаться, когда течение в очередной раз понесет к левому берегу, а там начну ему помогать. Если не с первой попытки, то с десятой все получится.