— Сэр страж, давайте и я прямо скажу. Ругия далеко, и не знаю, смогу ли ее еще когда-нибудь увидеть. К тому же там не все мне рады. Я босой, одет в рвань, из ценного у меня лишь вот. — Обама взмахнул отобранным у надсмотрщика мечом. — Вы тут хозяин, к тому же страж, а это очень интересно. Страж на хозяйстве всегда интересно, и перспективы бывают от этого хорошие. Тем более что дела у вас не совсем ладно идут — слишком малое войско, и в нем хороших воинов мало. Но кто знает, что будет дальше? Вы ведь страж — у вас все не так, как у обычных господ. Будучи при таком, как вы, можно голову сложить, а можно в люди выбиться — это всем известно. Из этих ребят многие такие же бродяги, как и я. Пообещайте нам просторный дом и женщину — мы задумаемся: а не осесть ли в таком месте насовсем — ведь стражи славятся справедливостью и хорошим отношением к простолюдинам. Ну и драться будем охотно — это ведь почти наш дом. А может, и не почти. Не скажу, что непременно здесь останусь насовсем, но, думаю, вы меня понимаете. Уж простите — не умею грамотно изъясняться.
— Угроза для ценного тела. Вероятность потери ценного тела стремится к бесконечности. Состояние ценного тела критическое.
Сам по себе свинец меня не слишком интересовал. Тем более что я изначально ограничил область его применения. К примеру, разбил женские мечты о кастрюлях из этого чудного металла и обломал епископа, размечтавшегося о водопроводе с отличными трубами. Аборигены не знали о токсичности этого металла, но я об этом не забыл. В нашей истории им злоупотребляли древние римляне, в чем, возможно, кроется одна из причин упадка их империи.
Бойцы гибли в считаных шагах от меня, а я мог лишь бессильно наблюдать — возможности добраться до них через сдавленный строй не было. Ну и что я могу сделать в одиночку?..
Тело бездействовало, но мозг иногда радовал меня здравыми мыслями. Я все больше поражался бездонной глубине той зад… неоднозначной ситуации, в которой оказался.