Выходило так, что решать проблему нужно было здесь и сейчас — или терпеть серию мелких пакостей. Слыхал уже про такое — оскорбления, толчки в спину, размахивание кулаками… Да вариантом много! В общем, проще пойти на обострение и обозначить границы раз и навсегда.
— Спасибо, Алексей Григорьевич, — поблагодарил он фаворита, — но я говорю серьёзно. Либо я, либо вы. Точка. Поясняю — не знаю, кто вам вбил в голову подобную ерунду, но ребёнок воспитывается неправильно!
Так, смеясь, и въехали в город, а точнее — в предместья. “Настоящий” Петербург оккупировала гвардия, а бодаться с ней… Как, если там добрая треть — дворяне? Мало того, что оружию учат их с детства и силушкой они отличаются от вчерашних крестьян (харчи-то другие, да и голода не знают), так ещё и последствия. Так, за сломанный нос солдату из обычного полка, можно было отделаться выговором, а то и поощрением — если драка была честной, а противник — из “конкурирующего” полка. А вот сломать нос дворянину… Последствия хуже.
Чувствовал ли он что-нибудь к жертве? Да — отвращение. Владимиру были омерзительны все эти заговорщики, готовые заведомо ослабить страну ради того, чтобы лично им было лучше. Впрочем, они подводили под своё предательство весьма своеобразную философию — они лучшие представители народа и потому должны жить лучше. Ну а представители более… низкие должны быть счастливы служить таким господам, как они. Несчастливы и вообще не желают признавать себя низшими, а их, таких хороших, высшими? Выродки, твари, нелюди — засечь плетьми, стоптать конями! Они не имеют право на жизнь!
— Ты это, чё-нибудь жалостливое могёшь? — стесняясь, обратился к нему Никифор. На лицах остальных солдат было полное согласие, так что заиграл без лишних слов…
— Из чего крестьянские поверья рождались, приметы лесные, да многое! Но главное — он отличный мастер конного боя — один из лучших, что я встречал.