После захвата Берлина и последующих сражений, на улан просыпался очередной дождь повышений в званиях и наград. Самого попаданца наградами от русского правительства пока обошли, но Чернышёв уверенно говорил, что наградят в Петербурге — недаром уже вызвали. Ну а остальные…
— Связать войска противника, — как по учебнику оттарабанил корнет из недавнего пополнения.
Снова молчание и снова непонятное ощущение, что капралу неловко. И что в этот раз? Имя не такое? — гадал попаданец.
— Фигура у вас — хоть статуи лепи, хоть и худа чересчур… Ах да, вы же ещё от ран не оправились… Понимаете, пропорции непривычны — талия к вас, как не у всякой девушки, а плечи даже после ранения — не у всякого амбала такие. Непривычно, у господ придворных обычно животики…
Откровенно говоря, она изрядно поднадоела ему — взбаломошная, не соблюдающая никаких графиков даже сейчас — будучи сильно нездоровой. Проснуться в пять вечера — это нормально… А завтра — в девять утра. Двор подстраивался под неё, как и сам улан. Если бы не тот факт, что на сон ему надо было не больше четырёх часов, озверел бы парень быстро.
Шли по коридорам, затем через анфиладу залов. Нужно сказать, что народу навстречу попадалось много — и не только слуг. Были и явные дворяне, но скажем так — несколько потёртого вида. Вопросительно посмотрев на Якова, Владимир дождался ответа — “форма допуска” у всех разная.