Пользуясь заминкой, князь перелетает баррикаду (спасибо паркуру!) и врезается в строй. Это настолько дико — пеший атакует конных, что противники теряются. Ненадолго, но и этого хватает — экстремал вертится внизу и просто калечит лошадей, перерубая им ноги.
— Так значит, не встречал равных? — странным тоном произносит императрица.
Трое виноторговцев, узнав о сравнительно небольших объёмах закупок и высоких требованиях к качеству, с ходу отказывались. Что интересно — русских среди торговцев алкоголем не встретилось, зато немец, скверно говоривший по русски, сходу согласился.
— Эх, дед, — с неожиданной для себя же тоской отозвался Игорь, — вот ты в армию шёл и понимал — тебе есть за что умирать. За Советскую Родину, за Сталина! Раньше — за Веру, Царя и Отечество. А сейчас? За Чубайса, за Кадырова, за приватизацию? Не хочу…
— Надо, Прохор, надо, — сурово сообщает экстремал, — рану твою если не зашить, то она два месяца может заживать. А там и зараза из-за это пойдёт. А зашью — там недельки через три всё заживёт.
В Вене его отбил русский посланник Кейзерлинг, Герман Карл и поселил у себя.