Я сделала еще шаг и посмотрела на Джонни. Он глядел на меня одним глазом – другой был залит кровью и совершенно заплыл.
– Это были военные корабли, – возразил Морпурго. – Мы уже несколько часов твердим на всех частотах, что отныне Небесные Врата – открытый мир. Можно надеяться на их сдержанность.
Гладстон стояла на передовом наблюдательном пункте и следила за давкой в Оленьем парке. Зрелище было кровавое. По меньшей мере трехмиллионная толпа уже успела разгромить английский сад и большую часть парка и теперь напирала на заграждения. А народ все прибывал и прибывал.
Лучи заходящего солнца врываются в открытое окно часовни и заливают светом алтарь, вырезанный из дерева потир и меня самого. Ветер в Разломе начинает свой хорал. Для меня он – последний. Если повезет, я, с Божьей помощью, никогда больше его не услышу.
– Боже! – прошептал он. – Они в нуль-сети!
Кассада отбросило на спинку кресла. Вперед! Наружу! В огонь! Вверх тормашками!