Интересно, если Смерчинского раздеть, мне захочется его обнять за… как там говорила гадалка, «за обнаженные плечи»?
– Да. Что, не доверяешь моим словам? Мне, собственно, все равно, но очень скоро встретишь мужчину. – Женщина на пару секунд замолчала, а потом выдала. – Фиолетовый. По этому цвету его узнаешь, девочка моя. Ох ну и упрямая же ты, сильная, с виду холодная. Да и он не сахар. Сойдетесь.
– Еще бы, – усмехнулась Лида, настроенная скептически ко всему, чтобы было связано с магией. – С нас много не вытрясешь.
– Тогда разлучи этих, – кивнула я вниз, где, кажется, заприметила макушку Никиты и Ольги. Они действительно сидели на следующем ряду, на три или четыре места левее нас, тоже, кстати, на диванчиках. Хорошо еще, что пока не обнимались, как вон та неистовая пара справа, готовая друг друга засосать, – так тесно они сплелись в объятиях, целуя друг друга.
Мы снова на мгновение заткнулись: он, я и город под окнами. Стало тихо-тихо, как перед бурей.
– Ни одна из вас не думала, что будет учиться именно там, где учитесь, – еще более уверенным голосом произнесла гадалка. Я вдруг вспомнила, что все мы при поступлении подавали документы еще на несколько факультетов, но почему-то поступили именно на искусствоведение. Лида первое время переживала и говорила, что потом все равно заочно будет учиться на юрфаке – факультете, к поступлению в который она усердно готовилась всю старшую школу.