Я понимаю, что этот мой вывод будет оспорен, причем с негодованием, но я обязан его сделать: средний москвич — это самый дебильный гражданин России. И много ли меняет дело то, что это слабоумие не органическое, а благоприобретенное? Ведь при московских амбициях излечиться от этого слабоумия все равно нельзя, поскольку для излечения психической болезни прежде всего требуется, чтобы больной понял, что он болен.
Рабу нужно поменьше работать, побольше хлеба и зрелищ. Сегодня идеальная жизнь для раба: работать никто не заставляет, хлеб и зрелища есть. Причем зрелища именно рабские. Возьмем спорт. При Сталине стадионы, водные станции, спортплощадки были чуть ли не на каждом углу. Людей стимулировали — боритесь сами, лично испытайте горечь поражений и радость побед. А сегодня? Какие-то хреновые «профессионалы» стучат на поле по мячу, делают вид, что дерутся на ринге, а миллионы зевак только смотрят — в этом их рабский кайф. Зрелище!
Но интересное дело с этим голодомором 33-го года. Пока я не поступил в институт, я каждое лето жил у родни в одном из трех украинских сел (под Днепропетровском, Кривым Рогом и возле Полтавской области) — тех, где и происходил голодомор. В двух еще не было электричества, естественно, не было телевизора. Поэтому было много разговоров о разных событиях и о родне: кто кем мне приходится и приходился и что с ними стало. О голодных годах тоже говорили, и я с раннего детства помнил даты голодных лет: 27-й, 33-й и 47-й.
Она пишет, что в их юношеской среде пациенты психиатрических лечебниц пользовались авторитетом — «всяческая психиатрия считалась хорошим тоном». (Понятно, откуда взялась у нас Новодворская?) Правда, из-за уродливости Валерия никому не была нужна и вынуждена была заучивать политические слова. А чувиха с Арбата — Арбатова — с хорошо развитыми в молодости молочными железами как сексуальное мясо в интеллигентной среде пользовалась успехом и политических амбиций по тем годам имела мало. Этой среде от женщины не слова, а гениталии требовались: «Над одной моей подругой в пионерском возрасте совершил насилие пожилой уважаемый родственник, в семью которого ее отправили отдыхать; другую изнасиловал сосед по коммуналке, в которой она ночевала в гостях, не зная, что надо запирать дверь, внешне вполне интеллигентный мужчина; третью изнасиловал муж подруги, потому что она боялась кричать; четвертую — консультирующий ее психиатр; пятую — режиссер, бравший на работу; к шестой в пьяном виде лез собственный отец… и так далее. Все это были девочки из интеллигентной московской среды», — свидетельствует Арбатова. Учитывая то, что она пишет о своих «изнасилованиях», то и в эти изнасилования верить глупо, однако без сомнений, что в вопросах секса средний москвич знает много, но вот в остальном…
Цензура в СССР невольно отсекала от народа СССР не только диссидентов, но и умствования слабоумного среднего москвича, и только с перестройкой толпы этих дебилов выскочили на трибуны, на страницы книг и газет, на телевидение. Я помню, как меня тогда поразил «молодой талант на ТВ», политический обозреватель, показывающий зрителям гильзу пистолетного патрона и уверяющий, что это «пуля от нагана Макарова», а сейчас уже не удивляет, когда телевизионный комментатор, показывая на экране числа 100 и 200, уверяет, что они отличаются «на два порядка». Москва это Москва…
Авторы об этом говорят, но не делают выводов — на Украине и Дону крестьяне бунтовали против того, чтобы платить налог государству. Но и здесь не все просто — казалось бы, что бунтовать против того, что государству следовало продать по мировым ценам часть урожая? Оно ведь налогами могло взять и бесплатно. Отдай налог — и спи спокойно, то есть остальное зерно продай на базаре. Но вы видите, что хохлы и казаки, казалось бы, вознамерились не давать государству вообще ничего. По сравнению с 1928 г. им уже и план снизили, а они и сниженный налог и под давлением разных комиссий исполнили только на 55 %.