Ну а после того допроса строгий офицер отправил меня не в камеру, а в санчасть. Русский доктор не стал со мной церемониться. Горсть таблеток, литр горячего и сладкого чая, а сверху, со словами «с праздником!», еще и стакан водки. Как меня раздевали и укладывали на больничную койку — этого я уже не помню.
ДВОРЕЦ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА, НАБЕРЕЖНАЯ РЕКИ МОЙКИ, 106.
— Японский флот на дне, Япония разгромлена, — первый лорд Адмиралтейства мрачно смотрел на огонь, будто гадалка, старающаяся среди языков пламени узреть некие тайные знаки. — Блокада, установленная русскими кораблями, настолько плотная, насколько это вообще возможно.
— Не годится, сэр Уильям, — оборвал его министр иностранных дел, — в руках у русских оказались оба ваших героя, а также множество наших моряков, которых вы попросту отправили на верную смерть. Русские быстро разоблачат эту ложь, а немцы, и даже американцы, им в этом помогут.
— Не вешайте носа, тезка, ведь еще ничего не предопределено. Делайте что должно, и да свершится что суждено. Господь протягивает вам руку помощи и дает еще один шанс остановиться на краю пропасти. И вы должны этот шанс использовать, — капитан пристально посмотрел мне в глаза: — А коли упустите этот шанс — будете прокляты навечно своим народом.
Я выругался про себя — вот же черт, расслабился и совсем забыл, что моя молодость пришлась на восьмидесятые годы XX века… Надо как-то выкручиваться.