Я развернулась и нос к носу столкнулась с иным! Иной! Как негатив — все, что должно быть черным, светилось белым, все белое — черно. Он улыбнулся мне белым ртом, пугая черным зубами, и только его глаза были красными, как и у демонических статуй.
— Ну вот, — меланхолично проговорила Любава, — я же говорила — мы все умрем!
— Думаешь, будем там сдавать? — спросила Василиса.
— Сидеть, — скомандовала тетя Матрена. — Вот когда все съешь, Ярослава, ты уделишь время мне! А для тебя, Рогнедушка, добрых слов у меня нет, одни ругательные-то! И как удумала, а? Мало Ярославе позора было, так еще ты добавила-то! И чем только думала, Таран ты наш!
Так они меня усыпили, и Лин усыпить пытались, да не зря она магичка, вот и подсунула вместо себя иллюзию!
— Ссспасибо, — прошипела Варя, глядя на меня красными очами. — Устроила ты мне возвращеньице: живот от боли крутит, внизу все мокро и кровью воняет, чей-то язык во рту болтается! Сказка, а не возвращение!