— Ярослава, тебе письмо от родителей, — странно улыбаясь, сказала Верховная.
— Ой сиротинушки вы мои, — причитала домовиха, помешивая чай, — ой на погибель-то вас послали… — и тут же серьезно добавляла: — Но коли главный сказав, шо надо, то надо.
«Живые, извивающиеся в руках плюшки, которые упираются, просят их не есть и орут не своим голосом: „Мы все умрем!“ Брр».
— Почему? — на мой взгляд, домов там было много.
— Тот факт, что ты не можешь обвинить меня в случившемся! Моей вины нет ни в чем, Инар, и ты это прекрасно знаешь!
Вечером в нашу камеру предварительного заключения принесли ужин. Две самые обычные домовые сноровисто раскладывали стол, приборы, нехитрую снедь, все расспрашивая нас и расспрашивая о селах, лесах, горах.