— Нет, — качнула головой Килька. — Старшие хотели провернуть по-своему, отправить туда выборных и попытаться договориться с южанами полюбовно. Но все тянули, потому что не хотели открываться. Ведь тогда придется долго, нудно и жалобно просить помощи. Идти на разные уступки, кого-то над собой признавать. Брать милостыню, потому что равными просящих никто не принимает в принципе. Кто же добровольно захочет в такое вляпаться? Вот и староста тянул. А теперь поздно… Я знаю, что нет другого выхода. Но я не могу его таким видеть, уже сейчас не могу, заранее!
— Да, — кивнула Ольга. — За пару недель до этого муж отправился в солевой карьер, а после этого я месяц в себя приходила. А когда пришла, оказалось, что я беременна. И я не знаю… Точнее знаю, отец моей дочери — Михаил и никто иной! Ясно?
— Нет, не путаешь, завтра с утра они идут в патруль.
Через время она осторожно подняла за уголки мешок и вытряхнула содержимое. Единственное что оттуда вывалилось — берестяной тубус, закутанный в полиэтилен. Осторожно развернув защитную пленку, Килька вытащила на свет свернутою трубочкой бумагу. Словно только вспомнив об остальных, махнула рукой разрешая подойти.
— Ладно… Давай подумаем. Планы ППшера может и паршиво пахнут, но с другой стороны, если ли иной выход?