Четыре часа пополудни. От духоты не спасал даже ветреный поток, пущенный мною по кругу у самого потолка.
Я в двадцатый, наверное, раз пробегала глазами по строчкам. Но смысл прочитанного от меня ускользал. Потому что не разумею я по-галльски, ёжкин кот. Да и франкское наречие мне не знакомо. А странички, которые трепетали в моих дрожащих пальцах, именно на одном из этих языков написаны и были.
— Ты помнишь? Помнишь Рутению, заснеженный тракт, постоялый двор, где нам пришлось сражаться сначала с разбойниками, а потом с нежитью?
И тут нас тряхнуло. Пол заходил ходуном, жалобно тренькнули оконные стекла.
И братчики в голос заржали, похлопывая друг друга по плечам и всячески по-мужски демонстрируя радость от встречи.
— Лет через десять… Через пятнадцать точно.