На том и порешили, и опрокинули чарочку за то, что мы такие молодцы.
Князь взял меня за руку и вывел в коридор.
За дверью была квадратная небольшая комната, выдержанная в спокойных коричнево-золотистых тонах. Стены украшали тканые гобеленовые шпалеры в окантовке из полированного ореха, у окна — громадный письменный стол с креслом. В кресле восседал благородный дон самой разбойничьей наружности. Наверняка любезнейший ди Сааведра лет через сорок превратится в такого вот лихого старикашку — с хохолком снежно-белых волос, задорно торчащими усами и хитрым взглядом абсолютно желтых тигриных глаз. Одет благородный дон был вовсе не для официального приема. Ни плоеного воротника, ни бархатных буфов на костлявых плечах. Все просто и очень по-домашнему — атласный халат поверх белой сорочки.
Продолговатый сверток перекочевал из рук хозяина в мои.
Как хорошо, что можно было сделать вид, что я ничего не слышала. С очень прямой спиной я неслась по коридору, поминутно оборачиваясь и подгоняя гневными взглядами запыхавшегося слугу.
Пахло деревянной стружкой, псиной, благородными притираниями. Ароматическая какофония казалась вполне уместной, но чихнула я знатно, так что искры из глаз посыпались.