Вскоре стало ясно, что к полудню Данька до паучьего логова не доберется. В лучшем случае – до опушки. Снова вытащив веревочку, парень задумчиво уставился на оставшиеся узелки. Надо же, такая мелочь, а какую силу над удачей имеет! Может, загадать, чтобы и вовсе не пришлось с паучихой биться? Приду – а она уже дохлая валяется: сыскались и без меня умельцы, или срок ее настал.
Парень представил, как неклюд с горящими глазами перебирает и укладывает в клеть Данькино кровное, и ему стало совсем тошно.
– Отдашь телегу, – пожал плечами сероволосый. – Теперь уже ты ничем не рискуешь.
– Ты, гляжу, ученый… – уважительно протянул парень. – Да только я это и без умных книжек знал, а чуть припекло – купился, как простачок юродивый… Хошь не хошь, придется теперь все добро отдать, а то неклюд мне жизни не даст, непременно проклянет али сглазит. Сглаз-то взаправдашний бывает?
Затем Данька разглядел позади паутины черное жерло норы и немного успокоился. Вот, значит, где она сидит. На другом конце поляны. Эх, удачно-то как он с горки скатился! Наезженная дорога его бы аккурат к норе привела, а с той стороны ее заметить сложно, как пить дать ухнул бы прямо к паучихе в лапы.
Колдун, видимо, считал Даньку круглым идиотом, ибо даже не трудился этого скрывать.