«На кулачках» — это прозвучало так не по-элорийски, так по-нашему, что я прыснула.
— Вы уверены, что все это не череда нелепых случайностей, а воплощение некоего коварного плана?
Я подошла к стене, часть которой подалась вбок под моей ладонью.
— Не ври, сам небось вызвался. Тебе со мной без свидетелей поговорить надо.
— Разрешите вас потревожить? — Хрустальный голосок доньи Брошкешевич был полон сочувствия. — Дон ди Сааведра, я явилась к вам, чтобы сказать… чтобы сообщить…
Коридорчик был узкий и захламленный. Видно не было ни зги, только мягким зеленым светом мерцали Лутонины кошачьи глаза.