— Я так и знал, что все сведется к гастрономии, — удрученно проговорил он, но похоже здорово обрадовался. А о том как была рада я возможности его слышать, думаю говорить уже лишнее.
Одна из Наташ покраснела и закашлялась. По-видимому, она была одной из последних дурочек Митрича. Я же не ответила на его реплику и лишь сделала таинственное лицо. С этим лицом мне удалось продержаться до ухода коллег. Подождав еще минут эдак двадцать, я постучалась к Андрею.
— Т-а-ак. Что-то говорит мне, что мы взаправду едем ужинать? — он начинал нервничать, что мне совершенно не нравилось, но с чем я ничего не могла поделать.
Братец надулся и обратился за поддержкой к Андрею, с любопытством следящим за нашей перепалкой.
На следующее утро я проспала. Голова раскалывалась, во рту стоял омерзительный вкус и жутко пучил живот. Похоже я здорово набралась вчера. Я пыталась припомнить вид транспорта, довезший меня ночью до дома, но перед глазами стояли пьяные финны из бара, с которыми мы на славу наугощались, и пьяные немцы из другого бара, которые на примере объясняли мне разницу между пивом немецким и пивом вообще, а еще пьяные японцы и подогретый сакэ в таких симпатичных бутылочках.
— Неужели? Сложно наверное? Для девушки занятие не вполне подходящее. — Она внимательно смотрела на меня, на мои разноцветные патлы, белые ногти и сережку в носу, а мне было совестно.