— Не двадцать, а пять. И я ненавижу стирку, потому что в этот момент напоминаю себе старательного енота у ручья. Ручками вжик-вжик, и вся такая сосредоточенная и полосатая. Ненавижу!
Андрей еще в пятницу ходил, жалобно подкашливая, и все наши дамы растрясли свои сумочки в поисках необходимых лекарственных средств. По-видимому зря. Похоже, сегодня он окончательно сломался.
Мы принимали искренние поздравления, а меня мучил маленький финансовый вопросик, Никто-никто не мог на него ответить, кроме моего братца.
Встав в шесть и покидав свое барахлишко в сумки, я направилась было к выходу, как вспомнила о правилах хорошего тона и решила все-таки написать прощальную записку. Мне всегда удавались сочинения. За этим делом он меня и поймал.
— Ты меня, типа, совсем за лоха держишь. Я кстати о тебе тут все думал, думал, и вот… Может сегодня в театр сходим. Он извлек из кармана два билета и помахал ими у меня перед глазами. Хотела бы я знать, чем была вызвана такая внезапная страсть к Мельпомене и внимание к моей особе.
— Ну постойте, не плачьте, — Андрей испугался грядущей истерики и сунул мне в руку стакан, который «мои дрожащие пальцы» не смогли удержать. Вот если бы он мне виски предложил, то тогда я бы поднесла его «слабыми пальцами к дрожащим губам». Стакан разлетелся вдребезги.