Подчиненные недоуменно переглянулись, вспоминая загадочного “Крау”, но так и не вспомнили.
— Не просто оборотня, а оборотня из Дикого Поля. Османы специально его у тамошнего правителя за сундук золота купили, чтобы изничтожить коварным образом благороднейшего из французских христиан.
Всадник размеренно качался в седле, в такт немудреному ритму конского шага. До Парижа полторы сотни лиг. Путь неблизкий и опасный. Хотя шевалье официальных властей не боялся, все-таки подорожная, выписанная самим принцем, многое решала. Конде пытался отказать в помощи из-за вполне понятной боязни. Но куда уж голой пяткой да супротив карабели казачьей, в бою снятой со знатного магната, который чуть ли не Яреме Вишневецкому родич? Впрочем, это красное словцо, никто, конечно же, саблей не махал. Но до сведения принца ненавязчиво и однозначно донесли, что идущий на огромный риск исполнитель должен получить надлежащую поддержку, без которой дело не выгорит. Энгиенский злился, но все же выписал со всем прилежанием.
Судя по отсутствию луж и потеков, вместилище спиритуса-с-виней пострадало, уже будучи пустым, как карманы датчан после поражения при Люттере. Швальбе с трудом вспомнил, как они на пару с неупокоенным духом уже в разгар гуляния пробовали вино на крепость, поджигая. Причем Гунтер набирал пробную порцию, а огонь создавал невидимый собутыльник. Горело хорошо, веселым синеватым таким пламенем… Понятно теперь, почему так раскалывается голова.
Укрываясь за фальшбортом от волн, капитан ушел на корму.
— Я не плотник, я столяр! — Несмотря ни на что, Бертоне не сумел вынести оскорбления профессии. Попытался вскочить, но рухнул обратно, получив по ушам еще раз. В голове звенело, мастеру было горько и обидно, что Господь очевидно и бесповоротно отвернулся от него.