Что-то тоненько звякнуло позади. Готовый к подобному Швальбе неспешно обернулся, изобразив скучающий вид. Естественно, за спиной никого не было. Зато, когда Гунтер развернулся обратно, второй кубок оказался пустым. Ни капли на дне, словно чашу не просто выпили, но и вылизали.
Швальбе криво улыбнулся краешком рта. Мысли обоих селян читались влет. Один сейчас бухнется на колени и начнет бить поклоны, взывая к милости Божьей. А второй добежит до ближайшей бутылки и перекинется оборотнем. Если придерживаться классической классификации, получится «вершвайне», человек — свинья. Да и первый, вдоволь намолившись, перекрестится да достанет початую бутыль церковного вина.
Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говаривал в далеком детстве дед, подхватывая голыми огрубелыми пальцами уголек, чтобы раскурить коротенькую трубку-носогрейку.
На удивление, вино оказалось вполне неплохим. Не фалернское и даже не рейнское, но всяко лучше того пойла, что следовало ожидать в краях, давно не осеняемых Божьей Благодатью.
— У них слюна. Целебная она очень. Слышал, как говорят, что как на собаке заживает?
— Как же он кричал, как кричал… — пробормотал Бертоне.