Не было ни скрежета могильной плиты, ни зловещих звуков, ни богопротивной волшбы. Словом, ничего, что должно бы предвещать появление нечисти. Нахцерер появился беззвучно, словно из ниоткуда. Просто ночная тьма, разбавленная лунным светом, сгустилась на одном из камней, свилась в лоскут абсолютной черноты, в котором проступили очертания удивительной, причудливо изломанной фигуры.
— Не знать такого стыдно! — покраснел от гнева Вольфрам, демонстративно опуская руку на рукоять корда.
Гарольд промолчал. Против обыкновения Йожин не стал одергивать наемника, во взгляде монаха так же, как и у ландскнехта, читалось недоумение.
— Ну, слава Богу, хоть не иудеи… — ответил непонятливому доминиканцу Крысолов и медленно захромал по тропинке, не дождавшись, пока тот снова подставит плечо.
Коня пришлось довольно быстро оставить — даже умная животина не прошла бы узкой тропой, ведущей в гору. Швальбе хотел, было, привязать его к низкорослому деревцу, но, взвесив собственные шансы вернуться, отпустил на вольный выгул. Если хозяин спустится обратно, конь все равно к нему придет. А если не судьба, незачем живой душе мучиться.
Кинжал спрятался в ножны на поясе, блеснув золотом рукояти. Отец внимательно посмотрел на оружие.