Пивом запивали основное блюдо, которым был шнапс. Закуски по мелочам. Потому и напились очень быстро. Остальные добропорядочные посетители незаметно разбежались, решив, что выбитые зубы не та цена, которую может искупить вечер, проведенный в любимом кабачке.
Первое ружье полетело в сторону, шевалье подхватил второе, повел стволом, ловя в прицел упавшего на колени короля. Охрана бросилась на помощь государю, стремясь прикрыть его своими телами, но они двигались слишком медленно для того, кто уже балансировал на самой грани обращения.
Вопреки обещанию Егеря ландскнехты остались, а псы один за другим входили в молчаливую темную завесу и исчезали бесследно средь пляски языков угольно-черного пламени. Пока не остался последний зверь, самый большой. Скотина размерами с доброго быка, ну может быть самую малость поменьше. Но только самую малость. И так стал, сволота, чтобы не проскочили никак, оставил один путь — в «дверь». Тварь скалилась в почти человеческой усмешке, вбирая и выпуская обратно иглообразные когти.
Доминиканец присел рядом, протянул избитому чистую тряпицу, заблаговременно смоченную в холодной воде. Крысолов приложил повязку к черно-синей от кровоподтека щеке, скрипнул зубами, пережидая новый приступ боли.
— Для такого гостя — найдем, — понятливо кивнул толстяк и исчез в полумраке подсобки.
Ближе к утру характерник, сиречь колдун, с трудом выбрался из балки. Такие действа всегда выматывали сильнее хорошего боя. Вроде и сила в членах сохранилась, но двигаются они, как будто к каждой руке и ноге привязано по колоде — не поднимешь. Но устал он вовсе не зря. На степь лег туман, густой настолько, что можно его на куски рубить отточенной саблей — чисто творог, а не туман. Под таким пологом не только пластун, но последний татарин проползти может куда угодно.