— Чего? Да того самого, — дудочник огляделся, выискивая место почище, и сел прямо на дорогу, под самыми воротами. — А вообще, знаешь, друг, отправь-ка в ратушу гонца. У тебя, вон, бездельников полная караулка сидит.
— Уговорил, — буркнул Мирослав, пытаясь поплотнее укутаться в промокший до нитки плащ. — Не твоя она, а французская. Леший их задери!
Вдали загромыхало, словно в небесах катали бочку, полную камней. Гроза приближалась. Мимо пробежала очередная крыса, крутя острой головой и подметая камни длинным тощим хвостом. Сторож проводил ненавистную тварь взглядом и шепотом выругался.
— Кто сделает шаг назад, убью сам! — рявкнул капитан и нашел взглядом Мортенса. Пикинер судорожно сжимал пику одной рукой, а другой непрерывно крестился, шепча молитвы. Впрочем, сейчас тех, кто не взывал к небесам, можно было посчитать по пальцам.
— Ты сам-то в это веришь? Подобные сказки в Дечине даже детям не рассказывают. «Сундук золота», «османы»… — передразнил неведомого автора легенды Мирослав.
Солдаты немного помолчали. Капитан щелкнул кресалом, раскуривая трубку, потянуло табачным дымком, необычно сладким на фоне кислого порохового запаха, что не до конца еще выветрился из одежды. Пикинер с трудом удерживал трясучку, ему стало очень холодно, несмотря на то, что ночь была на редкость теплая. Капитан если и боялся чего в жизни, то никогда того не показывал. И вдруг такое признание. Только полный дурень мог предположить, что к добру прозвучали эти слова…