— Конечно! Ты у нас же мечтатель возвышенный! И деньги тебя не интересуют… — доминиканец раздраженно кинул в костер палку, которой до этого помешивал угли. — Тебе нужен замок поглубже в горах и закрытые глаза Святой Церкви!
Ландскнехты ответили нестройным, но бравым ревом, и люди вновь схлестнулись с нелюдьми.
Вольфрам отшатнулся, чуть не перевернув на себя стол. Мысли о затрещинах улетучились. Ландскнехта передернуло.
Не спалось сегодня. Что-то тягостно на душе было, как будто не вчера только проповедь читал о недопущении уныния в час сей трудный… «Старею», — мелькнула непрошеная мысль. Епископ поднял глаза на распятие, висящее на столбе посреди палатки. Иисус был строг, задумчив и молчалив. Как обычно, впрочем. У него на глазах могли резать сотнями благочестивых христиан, а на небе даже облачка не появилось бы, что за знамение принять можно.
Продолжить столь увлекательную беседу командованию банды помешал единственный фактор. Фраза Мортенса: «Возвращается, доннерветтер!»
Со всех сторон доносился шорох — его окружали, насмешливо перекликиваясь, без лишней спешки, с уверенностью опытных хищников. Мужчина попытался, было, ползти, подвывая от ужаса, но лишь взрыл скрюченными пальцами черную землю. Затуманенным взором Ульрих увидел, как что-то приземистое, коротконогое, облаченное в разноцветные одежки, остановилось прямо перед ним. Высоко в небе зажглась звезда и метнула сквозь листву первый лучик, отразившийся холодным светом от старого разделочного ножа, сточенного почти до стилета…